Выборг в 1495 году

Восточная граница шведского государства в период позднего средневековья была результатом шведских крестовых походов в края языческих финских племен. Так называемый Третий крестовый поход был предпринят в 1293 году полководцем Торгильсом Кнутсоном по направлению к юго-западной Карелии, которая к тому времени уже принадлежала к сфере экономическо-политических интересов Новгорода. Поводом для крестового похода послужили нападения карелов на эту ранее принадлежавшую Швеции часть Финляндии. Поход начался с основания первоначального Выборга - небольшой крепости близ того места, где население юго-запдной Карелии обычно меняло свои продукты на необходимые импортные товары, прежде всего на соль. Тот, кто был властелином над портом и торговыми местами на побережье, становился властилином над жителями всего края. Уже в 1294 г. недавно построенная крепость отразила нападение новгоодцев, а в 1322 г. - новое, особо сильное. В следующем, 1323 г. тридцатилетняя борьба за Карелию закончилась подписанием мирного договора в Нётеборге (Петрокрепость).

Этот мирный договор между шведами и русскими присоединял юго-западную Карелию к шведскому государству. Граница начиналась от устья Сестры-реки, то есть в том месте, где граница между Россией и Финляндией вплоть до 1940 г. подходила к Финскому заливу, и тянулась вдоль русла и далее к Вуоксе. Оттуда пограничная линия шла относительно прямо в основном в северо-западном направлении и доходила, по теперь уже довольно распространенному мнению, до побережья Ботнического залива в районе тепершнего Брахестада. Так как граница на две трети своей протяженности проходила через настоящие пустоши, пограничные знаки, упомянутые в договоре, редки, а их местоположение трудно установить.

Нётеборгский договор оставлял в руках Швеции те части Карелии, которыми шведы фактически владели в период его заключения, но отрезал от них значительные рыболовные и охотничьи угодья, исконное право на которые принадлежало жителям юго-западной Карелии. Условная граница, проходящая через пустоши, конечно не могла преградить путь живущему в лесах населению Карелии, а оговоренная договором пограничная линия скоро ушла в забвение везде, кроме самой южной части. Крестьяне, живущие в шведской части Карелии, конечно же не могли обращать внимание на теоретическую линию границы, принятую несколькими русскими и шведскими государственными людьми, не разбиравшихся в экономических отношениях на территориии восточно-финских лесов и не знавшими существующих там исконных прав. На этих пустошах разыгравались многочисленные, ныне забытые битвы между шведским и русским населением Карелии. Церковные распри - римско-католическая церковь против греко-католической - усилили распри политические, и между двумя ветвями карельского племени установилась смертельная вражда.

Обстановка становилась все напряженнее, когда колонизация со шведской стороны дошла до условной границы и перешла ее. Кажется, это случилось в 1470-х годах, когда правителем крепости Выборг был датчанин Эрик Аксельссон Тотт. Под его защитой и, судя по всему, по его инициативе было заложено новое поселение у озера Хаукивеси, а для защиты этого поселения Эрик приказал выстроить небольшую крепость Улофсборг или Нюслотт. Это еще усилило приграничные распри.

Положение стало опасным также потому, что именно в это время великий князь Москвы Иван III закладывал новое русское государство. Он уже подчинил себе целый ряд других городов, среди которых был богатый и могущественный Новгород, и освободился от татарского хана. Таким образом, соседом шведского государства на востоке больше не была Новгородская республика, политика которой была направлена в основном на экономические отношения, а отмеченная влиянием татарского господства захватническая Москва. От этого соседа можно было ожидать более сильных ударов и более далеко идущих планов. Опасность усилилась неустойчивым положением внутри Швеции: Стен Стуре Старший был по прежнему правителем страны, однако конунг Дании и Норвегии Ханс стремился получить шведскую корону, и многие непокорные шведские феодалы готовы были прийти ему на помощь. Конунг Унии, не колеблясь, вступил в тайный союз с Иваном III; судя по всему, он посулил отдать русским земли, если бы он с их помощь смог достичь своей цели.

Эрик Аксельссон не закрывал глаза на эту опасность. Постройка Улофсборга не была единственной защитной мерой, им предпринятой. На материке, на мысе к юго-востоку от острова, где была расположена Выборгская крепость, уже в 1300-х годах возникли некоторые постройки. Городок был два раза - в 1351 и в 1411 гг. - разрушен новгородцами. Тогда Эрик Аксельссон окружил его стеной, строительство которой началось в 1475 г., приблизительно одновременно с работами по постройке Улофсборга, и прошло в большой спешке. Стена эта была ни высокой, ни массивной, и башен на ней было не много.Тем не менее, город был с трех сторон защищен водой и имел доступ с суши только на юго-востоке. Это был участок суши протяженностью чуть более 400 м, однако половина этоко расстояния, по-видимому, была хорошо защищена от нападения, так как между Карьяпортен (Скотскими воротами) и Андреевой бышней не было больше построено никакой башни. Андреева башня (получившая свое название в честь событий 30 ноября 1495 г., происшедших в канун праздника апостола Андрея) стояла примерно в середине сухопутной части. Это было довольно солидное сооружение с нижней частью в виде подковы, увенчанное бруствером с башенками вокруг крыши. Немного дальше к юго-западу была расположена башня поменьше, название которой не известно, а еще дальше в том же направлении так называемая Родстурнет (башня Совета). На юго-западе сухопутного отрезка, там, где стена отклонялась в северо-западном направлении, стояла Монашеская башня (или башня Монастырских ворот), названная так потому, что недалеко от ворот был расположен доминиканский монастырь. Мы не будем говорить здесь о башнях, расположенных на водной стороне. Сухопутная сторона стены, суде по всему, была высотой 5 - 6 м, т.е. в 3 человеческих роста.

Замок, т.е. изначальный Выборг, также был дополнительно укреплен Эриком Аксельссоном. Стоящий на небольшом островке при входе с Суомиведенпохья, внутренней части Выборгского залива, он был очень хорошо расположен, и так как с фортификационной точки зрения он был по тому времени достаточно сильной крепостью, то неудивительно, что он входил в число наиболее крупных замков страны: считался, вместе с Кальмарским замком, на втором месте после Стокгольма. Ядром всего сооружения, а также самой старой частью, была квадратная башня Святого Улофа, которая только во времена Эрика XIV за счет пере- и надстройки получила свою знаменитую форму с восьмиугольной верхней частью. Эта башня составляла северо-западную сторону закрытого прямоугольного внутреннего двора замка. К северо-западу от башни, т.е. на противоположной стороне двора, стояла малая приворотная крепость с частью хозяйственных построек, окруженная толстой стеной, которая вначале шла вдоль побережья. Однако стена это сдвинулась в связи с повышением уровня материка, и тогда Эрик Аксельссон приказал построить новую стену, которая должна была окружить предкрепость большего размера, чем предыдущая; эта часть в последствии стала называться Кузнечным двором. Главное здание, вытянутое вдоль юго-западной стороны замкового двора, было надстроено на один этаж, к тому же там были проведены и другие перестройки. Башен стало больше, чем когда-либо. Через пролив был переброшен длинный мост, проходивший с юго-западной стороны близко от замкового острова, и соединявшегося с ним с помощью поперечного моста.

Эрик Аксельссон скончался в 1481 г. и его приемником стал его брат Ларс, продолживший пограничную войну. Война эта была прервана перемирием уже с наступлением нового 1482 г. Два раза обновленное перемирие длилось и соблюдалось более или менее добросовесно до 1495 г. Тем временем скончался Ларс Аксельссон и власть над его, с точки зрения обороны, важной провинцией перешла к самому правителю страны Стену Стуре, который управлял ею через наместника.

На рубеже 1494-95 гг. ходили слухи о вооружении и воинственных планах в Москве. Сам Иван III не был ни полководцем, ни даже воином, однако, был он сильно заинтересован в завоеваниях и в расширении своей власти. Полумифический Нетеборский договор послужил предлогом, а неустойчивые отношения, никогда не бывающие достаточно мирными, на несуществующей, в основном, границе со шведским государством могли с легкостью использоваться для нарушения мира. Иван требовал восстановления границ 1323 г. Мы не можем с точностью сказать, что это с точностью означало, возможно, что в Москве надеялись, что Выборг будет расположен на восточной стороне желанной границы. Даже в лучшем случае, согласиться на упомянутое урегулирование границ означало бы принести в жертву не только исконные права карелов на охоту и рыбаловство в северных областях, но также отдать часть новых построек около Хаукивеси и почти двухсотлетних построек на побережье северного Эстерботтен. Поэтому в Швеции готовились к отражению штурма. Правитель страны послал в Выборг 500 наемных немецких солдат под командованием Хартвига Винхольта - порядочную для того времени силу. Епископ города Або (Турку) Магнус III (Шернкорс) послал 40 своих молодых воинов (свеннов) - дворян, проходящих рыцарскую службу - под командованием Магнуса Фрилле. В Выборге собралась также значительная часть остального финского дворянства. Во всем Эстерланде, как тогда называлась Финляндия, был объявлен крестьянский призыв, в связи с которым каждые пять хуторов обязаны были представить и снарядить одного воина. 800 нюландских крестьян из этого народного ополчения были отправлены в Выборг. Они составляли весь призыв этого края - с большой достоверностью можно доказать, что число хуторов в Нюланде в то время лишь немногим превышало 4000. Какое-либо другое вооруженное ополчение, судя по всему, не участвовало.

В Выборгском замке было примерно полторы сотни рыцарей, молодые же воины епископа (свенны) вместе с остальным дворянством не составляли того же числа всадников, а оборонное войско крепости насчитывало не более двух-трех сотен воинов. Всего вооруженные силы в Выборге насчитывали до 1800-1900 воинов. Ими командовал Кнут Йёнссон Поссе, в том же году получивший поручение Стена Стуре отстоять крепость и провинцию. Кнут Поссе был к тому времени испытанным и опытным воином, ему, вероятно, было около 50 лет. За 24 года до этого, в 1471 году, он возглавлял оборону Стокгольма против Кристиана I и храбро сражался на Брункеберге. Начиная с 1474 г., он почти непрерывно находился в Финляндии, где он был наместником во многих замках. Теперь его ожидала его самая крупная задача и самый большой подвиг.

Летом 1495 г. поступило известие о приближении врага. Русская армия состояла тогда исключительно из всадников, которые, естественно, если положение требовало могли быть пехотинцами. Войско состояло из дворянского призыва. Низкое дворянство ("боярские сыны") выступили в поход, вероятнее всего, как тяжелая, вооруженная копьями, конница, легкую же конницу, основным оружжием которой были луки, скорее всего состовляли другие ратники. Высокое дворянство или бояре занимали командные посты. Военная организация носила сильный отпечаток очень развитой в то время военной организации татар. Войско делилось на подразделения, которые назывались приказами, а они в свою очередь делились на эскадроны или сотни, которых, по-крайней мере в начале нового времени, приходилось пять на каждый приказ. Название "сотня" не должно восприниматься буквально; похоже, что на практике количество людей в сотне сильно колебалось. При крупных военных сборах во времена Ивана III приказы собирались в пять крупных полков: караульный или головной, основной, правый и левый фланговые полки и тыловой полк. Подобное распределение служило как для боевого, так и походного порядка. С точки зрения вооружения, качества боевых коней и стойкости в бою русская конница не могла сравниться с западноевропейской конницей того времени, однако разница в качестве была далеко не такая большая, какой она стала в последующие два столетия. Как известно, русская армия была радикально реорганизована только во времена Петра Великого.

Призыв 1495 года был очевидно довольно страшным. Точное число воинов трудно указать точно, однако, учитывая несомненно значительное число не принимавших участия в сражениях, количество воюющих не должно было превышать 10000 человек. Войско было особенно страшным за счет большого числа крупных орудий, длина самого большого из которых, как указано, составляла 24 фута. Когда армия Великого князя стала пиближаться, Кнут Поссе выехал из Выборга "чтобы защитить святую христианскую веру и этот бедный край". Мысль была правильной, так как под его командованием находилась по тому времени значительная сила, хотя она и состояла наполовину из нерегулярного войска. Однако Кнут Поссе, по-видимому, нашел противника слишком сильным, так как он без боя вернулся в Выборг. Это указывает на то что военные силы русских были необыкновенно велики. Это был не обычный грабительский поход: завоевание Выборга было лишь самой малой целью Ивана.

Опустошив всю приграничную область к северу, востоку и югу от Выборга, русские головные отряды показались 21 сентября у стен города. В последующие дни Выборг был полностью окружен.Только длинным обходным путем вокруг Суоминведенпохья, внутренней части Выборгского залива, или на корабле можно было достичь местности к западу от города. Превосходство было на стороне русских. Их нападение было тщательно подготовлено, что видно из того, что осаждающая армия, по сведеньям от епископа Магнуса, располагала флотом, состоящим более чем из 120 судов: ладей, шняк (лодок), парусных лодок и др. Скорее всего, они были нагружены провиантом для войска и фуражем, однако они могли также употребляться для перевозки войска. С помощью этого крупного флота поддерживалась связь через залив между двумя подразделениями осаждающих, а острова, лежащие недалеко от Выборга, были захвачены. Сухопутный путь вокруг Суоминведенпохья около порога Ватинкиви проходил через речку, вытекающую с северной стороны в уже упомянутый залив.

Активность, уже в начале проявленная Кнутом Поссе, выразилась в его методе ведения обороны. Она проводилась, насколько было возможно, активно. В рапорте правителю от 14 октября Кнут Поссе упоминает многочисленные вылазки. Во время одной из них, совершенной в начале октября на островки, было убито около 40 врагов. Самая крупная и дерзкая вылазка состоялась в ночь на 12 октября и была направлена на Ватикиви. Примерно половина гарнизона выступила на лодках. Тот факт, что Кнут Поссе рискнул значительной частью гарнизона в нападении на пункт, отстоящий приблизительно на 10 км от города, указывает на то, что он считал, что победа имела бы большое значение. Может быть, он хотел разрушить один из временных мостов, построенных русскими, но скорее всего он хотел прочнее укрепиться на месте и перерезать сухопутную связь между двумя осаждающими подразделениями. На последнее, возможно, указывает то обстоятельство, что сто пятьдесят крестьян из провинции Борго (восточный Нюланд) одновременно с наступлением на Ватикиви выступили на Выборг. Это означает, что были объявлены новые сборы: эти сто пятьдесят человек, очевидно, составили всего один головной отряд.

Для экспедиции на Ватикиви Поссе отделил отряд в 100 свеннов под командованием Винхольта и Магнуса Фрилле и крестьянский призыв из Нюланда. Нерегулярное народное ополчение конечно же не должно было быть использовано для такого серьезного предприятия, как ночной удар по отдаленной цели, однако комендант счел возможным рисковать всего лишь небольшой частью своих отборных войск. Факт, что нюландцы были расположены в Выборге, указывает на то, что они, очевидно, считались относительно надежными. Было бы проще использовать для защиты города карельский призыв, который к тому же в среднем состоял из более натренированных арбалетчиков. Но в нюландских поселениях имелись большие возможности и более употребимая команда, а их рядовой состав несомненно легче было подчинить дисциплине, чем карелов; это касалось в частности воинов, призванных из прибрежных волостей, где проживало шведское население. Однако испытания во время экспедиции к Ватикиви оказались слишком тяжелыми.

Отряд незамеченным достиг своей цели и высадился на берег. Внезапно ночь огласилась диким, сотнеголосым воплем - это был боевой клич поднятых по тревоге русских сторожевых отрядов. Среди крестьян поднялась паника; они побежали к кораблям, которые быстро переполнились и оказались неуправляемыми. Свенны держались и отражали удары русских. Казалось, что порядок восстановлен, однако, подход русского подкрепления стал окончательной катастрофой. Русские в жестоком бою продвигались к берегу, дисциплина среди крестьянских воинов вновь дала сбой, началось бегство. Когда последний из кораблей отошел от берега, то многие из последних сил бившиеся свенны бросились в воду. Винхольт, ухватившийся за канат, сброшенный с одного из кораблей, и еще десяток свеннов спаслись. Магнус Фрилле и многие другие попали в плен, остальные погибли. Епископ Магнус потерял всех своих людей, кроме 6 воинов. Среди крестьян потери составили около ста человек.

Уже упомянутое крестьянское ополчение из провинции Борго, находившееся к западу от Выборга, в провинции Сэккиярви, получив известие о поражениии в Ватикиви, повернуло назад.

Начиная с этого времени защитники крепости, судя по всему, были вынуждены занять оборонительную позицию; о новых вылазках больше нигде не упоминается. Нападение, которому подвергся Выборг, было самым тяжелым из всех до тех пор испытанных. Это зависело не только от того, что власть Москвы далеко превзошла власть Новгорода, и что орудия никогда до этого не применялись против Выборга, но было связано также и с тем, что цель теперь была поставлена гораздо выше, чем при предыдущих осадах. Тогда речь шла только о том, чтобы удержать окруженный водой замок, сейчас же шведы должны были защищать город значительно большего размера с сухопутным подходом более 400 м. Эта оборона была возможна благодаря значительной численности гарнизона. Если нервы крестьянского войска сдали во время рискованной ночной вылазки, то это войско, однако, вполне годилось для обороны стен и башен.

В рапорте, составленном Кнутом Поссе, говориться о том, что русские были очень активны и предприимчивы, с ружьями (орудиями) и стрелами, а также пытались идти на штурм. Но, как говорит Кнут Поссе, "каждый раз, когда они штурмовали город, у них оставались убитые и раненые". Таким образом, три первые недели осады прошли довольно оживленно. Однако первым основным штурмом надо, вероятно, считать штурм 13 октября, вскоре после битвы на Ватикиви. В рапорте Поссе этот штурм описывается так: "Вскоре приготовилось основное войско, расположившееся вокруг города, с неисчислимым количеством пехотинцев с лестницами, шестами и вязанками и конными без числа, добрых полмили заняли они вокруг города, и шли на город, штурмовали и тяжелыми орудиями, и другими искусственными способами, и вскоре сочли они город занятым, и так сильно они теснили, что вышли с двумя развевающимися знаменами далее доминиканского монастыря вдоль реки и на берег моря. Всемогущий господь смилостивился и помог нам, много у них было убитых и раненых, и они отступили обратно в свой лагерь. Как только они ушли на восток, с запада подошло другое войско и окружило замок, 400 конных было у них, не считая пехотинцев. Когда они теперь пожелают штурмовать город - воля на то лежит в руке господней, мы же сделаем все, что сможем". Как видно, здесь не описано, как проходило нападение на сам замок. Совершенно очевидно, что всадники не могли непосредственно участвовать в штурме. Их роль не ясна, если мы не осмелимся сделать предположение, что мост через пролив был цел и всадники держались в состоянии готовности для того случая, если бы спешившемуся войску удалось пробить путь в замок или в город. В самом деле это единственное объяснение. Обе атаки, вероятней всего, должны были состояться одновременно, но, или одна из них началась слишком рано, или же приступ с сухопутной стороны города был отражен быстрее, чем рассчитывали русские. Во всяком случае, атака была серьезной. Она была направлена на самую южную часть города, Монастырские ворота, где был расположен доминиканский монастырь. Из мужественных и суровых заключительных слов вышеприведенной цитаты ясно, что защитники города едва справились со своей задачей. Через день после этого штурма у Кнута Поссе было мало надежды на то, что он сможет отбросить русских еще раз, хотя его войско, судя по всему, отважно выполнило свой долг. Русские все же устали от штурмов и перешли к суровой блокаде и жесткой осаде, что указывает на то, что они были хорошо снабждены как провиантом, так и фуражем. Трудно сказать, каковы были их планы. Они, без сомнения, хотели прострелить в стене брешь, чтобы возобновить штурм с большей надеждой на успех. Может быть, они надеялись, что голод поможет им овладеть Выборгом, так как с приходом туда пополнения потребность внутри гарнизона в провианте более чем удвоилась. С другой стороны, расквартировка осаждающего войска создавала проблему, которая становилась все серьезней с наступлением осени. Тогдашний календарь на девять дней отставал от настоящего астрономического; штурм 13-го октября на самом деле произошел 22-го. Русскому войску, должно быть, очень тяжело приходилось в шалашах и землянках. Когда узкая полоса воды, лежащая ближе всего к городу, покрылась льдом, перевозки водным путем стали невозможны, однако облегчились перевозки по суше, так как топи и реки замерзли, а снег либо еще не выпал, либо был тонким. Если бы по льду вокруг города можно было передвигаться, тогда штурм мог бы быть направлен на любой пункт окружающей город стены. Однако решающим, скорее всего, было наступление холодов. Русские орудия грохотали вокруг Выборга, их каменные ядра били по стенам, однако огонь был медленным и малоэффективным. То, что разрушалось днем, чинилось ночью. Артилерия не была новшеством в военном деле. В южной и западной Европе орудия употреблялись уже в первой половине XIV в., а на севере они появились, скорее всего, к концу века. Но эти старые огнестрельные орудия были относительно безобидными. Изготовленные из кованого железа небольшие, легкие и малокалиберные орудия не произвели революции в области военной техники. В течение следующего столетия положение изменилось. Люди научились отливать большие и тяжелые орудия из бронзы - примерно 90% меди и 10% олова - и значение артилерии сильно возросло, прежде всего, для осады крепостей. Снаряды, используемые для орудий большого размера, обыкновенно представляли собой каменные шары. Разумеется, их никогда нельзя было точно приспособить к пушечному каналу - сама техника литья делала это невозможным - и поэтому зазор был большим и зничительная часть силы выстрела уходила впустую при взрыве заряда. Точность попадания и дальнобойность были невелики. Последняя имела меньшее значение, а вот низкая точность попадания затрудняла пробивание брешей. В течении XV века, с развитием артилерии, началось строительство круглых крепостей, тогда как более старый тип кпепостей был менее способен к сопротивлению ударам снарядов. Городская стена Выборга, построенная из слишком мелких и плохо скрепленных раствором камней, была не только низкой, но и слабой. Она не могла бы долго противостоять тяжелым орудиям москвичей. Но так как снаряды редко попадали в одно и тоже место, то, чтобы прострелить брешь, требовалось время, и перед находящимеся под угрозой частями стены успевали строить валы и полисады, чтобы прегродить дорогу штурмующим крепость. Тяжелые осадные дни и ночи закаляли защитников. Дворяне, наемные солдаты, горожане и крестьяне сторожили и наблюдали, работали и сражались. Кнут Поссе понял, что речь идет не только о Выборге: его падение означало бы не только ужасные разорения в начале бесснежной зимы, когда топи и реки перестали служить препядствием для бродящего вокруг врага, а снег еще не мог остановить его, но возможно и завоевание всей южной Финляндии. Что стояло бы между русскими и Або(Турку), если бы Выборг пал, а расположившийся там гарнизон погиб? Дух командира вселял силы в его людей. Вскоре поднял голову еще один ужасный враг - нехватка провианта. Источники того времени, важнейший из которых рапорт Поссе о событиях в период с 14 октября до конца осады, утрачен, не упоминают об этом, зато Густав Ваза говорит об этом в письме, написаном 14 января 1547 г., то есть в то время, когда все еще жива была традиция этой продолжительной осады. Нехватка продовольствия превратилась в настоящий голод. Было ли это результатом какого-либо упущения со стороны Кнута Поссе, или зависило ли это от обстоятельств, за которые он не отвечал, не может быть установлено, но если он и был виноват, то он исправил свою ошибку тем, что руководил обороной. Мало есть задач более трудных, чем задача командующего голодающей крепостью. Вышеупомянутый рапорт, датированный днем св. Каликстия и подписанный Кнутом Поссе и пятью из ближайших его рыцарей гарнизона, тем не менее попал Стену Стуре в руки и послужил поводом активной спасительной операции. В Финляндии не могли им много помочь. Неуверенная атака на Сэккиярви осталась безрезультатной. Сколько-нибудь продолжительные походы значительных сил дворянского воинства исключались, а регулярное войско состояло, не считая тех, кто был собран в Выборге, может быть из 300, самое большее из 350 человек, распределенных между замками и королевскими имениями. Правитель Улофсборга Петер Нильссон Кюллиайнен (имя указывает на знатный род, берущий начало из карельского дворянства) выступил со своими всадниками, которых было несколько десятков, и повел их вместе с ополчением на русскую территорию, опустошал и жег ее. Но эта диверсия не смогла заставить врага, окружившего Выборг, выпустить свою добычу. Гораздо большее значение имела экспедиция, которую Стен Стуре послал на помощь. Несмотря па позднее время года - дело происходило во время окончания навигационного периода в Балтийском море - он принял меры для организации крупного похода на помощь находящейся под угрозой крепости. "Знамя Святого Эрика", этот с религиозным почтением хранимый символ государства, который использовался только тогда, когда государство было в опасности, было торжественно принесено из упсальского собора, чтобы войско несло его против неверного врага. Было объявлено дворянское ополчение, феодалов призывали посылать своих свеннов, городам предписывалось вербовать наемных солдат, проходили сборы провианта и транспорта. Уже через восемь дней после дня Св. Мартина, т. е. 17 или 18 ноября, флот поднял паруса; а у дверей уже стояла зима.

Сильный норд-ост вместе с холодом и снегом встретили флот при выходе в море из Стокгольмских шхер. Корабли вынуждены были пристать в порту в Рослаген, где войско было расквартировано в шалашах и терпело жестокую нужду. При новой попытке пересечь Аландское море флот рассеялся. Корабли, отплывшие раньше, повернули назад, другие пристали к берегу в западном Нюланде, около о-ва Соттунга в восточной части Аландского архипелага или у Аландского материка. Как пишет сам Стен Стуре в письме 14 января 1496 г., большая часть флота замерзла в Аландских шхерах, откуда часть отрядов и запасов была перевезена в Або, как только стало возможно передвигаться по льду. Путь туда был очень трудным: много было обмороженных, другие замерзли насмерть, несколько кораблей потонуло, а их команда спаслась.

Согласно стихотворной хронике, господин Стен приехал на Аланд в день Св. Андрея, 30 ноября. В тот же день русские войска вновь пошли на штурм Выборга. Продолжительный обстрел принес свои результаты: Андреева башня, башня Совета и стоящая между ними маленькая башенка были сильно повреждены, а также, вероятно, отрезок соединяющей их стены. Но если настоящая брешь и была пробита, то она была хорошо забаррикадирована, так в источниках ясно говорится, о том, что штурмующие пользовались лестницами.

Раз в это время вокруг Аландского моря стоял сильный холод, можно предположить, что по льду Выборского залива можно было передвигаться. Русский транспортный флот несомненно уже отплыл, предварительно выгрузив оставшийся груз. Достоверные источники ничего не говорят о демонстрациях или ложных атаках на морских берегах. Атака была направлена на южную часть подхода с суши, то есть на ту же часть стены, что и атака 13 октября, хотя основной удар был направлен несколько севернее. Штурм был жестоким, а оборона отчаянной. Русские войска должны были выбрать, взять ли им город или отказаться от всего так широко задуманного предприятия, так как наступление зимы сделало невозможным промедление у стен Выборга. Защитники бились за город, за всю восточную часть государства, за честь, за женщин и детей Выборга, которые ждали окончания сражения в церквах. В конце концов, каждый сражался за свою жизнь. Сильно уменьшившиеся в числе и ослабленные десятинедельной борьбой и лишениями воины Кнута Поссе сражались из последних сил. Казалось, все было напрасно. Согласно Хронике Стуре атакующие были отброшены от тщательно забаррикадированной и хорошо защищаемой бреши, однако им удалось поставить девять штурмовых лестниц у ближайшей стены и подняться на нее. Они ворвались в Андрееву башню, а возможно и в башню Совета. Тяжело им приходилось под градом арбалетных гирь, однако им удалось втащить наверх свои лестницы и опустить их со внутренней стороны городской стены. На Андреевой башне развевались три русских знамени, а рог победно призывал к последнему решающему бою. Казалось, судьба Выборга была решена.

Но тот, кто руководил обороной в самом критическом пункте, вероятнее всего сам Кнут Поссе, крепко держал в руках своих людей. Можно было ожидать возникновения паники, но этого не случилось. Возможно, в последнюю минуту прибыл резервный отряд. Во всяком случае, защитники крепости оказывали энергичный отпор. Они бросались вперед, сбрасывали лестницы, катили бочки со смолой к подножью стены и зажигали их. Языки пламени поднимались вокруг стены, а дым стоял над ее вершиной. Загорелись деревянные перекрытия на Андреевой башне. Атакующие, которые еще недавно считали себя победителями, были охвачены паникой и толпами бросались с обрыва. Через несколько минут стена была очищена, а атака отбита.

Выборг был спасен. Переход от отчаянной борьбы к полному триумфу был настолько неожиданным, что, казалось бы, зная предрассудки того времени, можно было найти сверхъестественное объяснение. Однако современники этих событий удовольствовались ссылкой на вмешательство святых. 30 ноября -это день Св. Андрея, и неожиданно счастливый конец был приписан прежде всего святому Андрею. Однако после реформации, когда не допускалось больше рассчитывать на помощь святых, Кнут Поссе в народной фантазии превратился в могущественного волшебника, который силой своего волшебства победил силы русских. Такое поверие является шагом назад к более примитивной форме суеверий. Неясное предание о "Выборгском ударе" построено на том, что старая, не имеющая определенного происхождения сказка, вначале никак не связанная с Выборгом и его обороной 1495 г., смешалась с фантазиями на тему штурма в день святого Андрея. Никакой удар не имел значения для исхода битвы; в противном случае об этом наверняка хотя бы упоминал один из довольно многочисленных источников этого времени. Попытка дать сказке рациональное объяснение, предполагая, что произошел взрыв боеприпасов, необоснована. Штурм был поражен с помощью арбалетов, топориков, копий и мечей - а также горящих бочек со смолой. Заслуга победы принадлежит защитникам, и прежде всего Кнуту Поссе.

Состязание в выносливости между осаждающими и гарнизоном крепости, продолжавшееся десять недель, после отраженного штурма подошло к концу. Холод и падение духа войска, а возможно также и нехватка провианта заставили русских отойти. Основные силы отправились в обратный путь в ночь на 4 декабря, в день Св. Варвары, однако часть отрядов,-должно быть, еще оставалась на месте, так как известие о снятии блокады достигло Турку лишь к рождеству. Как говорится в письме Стена Стуре от 14 января 1496 г., неоднократно упоминавшемся здесь ранее, местность вокруг Выборга сделалась свободной от врагов за несколько дней до рождества, прямо в рождественскую ночь, когда певчие в соборе настраивали голоса, чтобы петь Те Деум во время заутрени, прибыл Стен Кристерссон (Оксеншерна), посланный гонцом от Кнута Поссе. Этот молодой воин, впоследствии прославившийся как один из самых дерзких рыцарей Унии, должно быть, показался тогда прихожанам собора вестником с небес. Часть войска, среди них воины с кораблей, замерзших в Аландских шхерах, уже достигли Або, тогда как другие, среди них и сам Стен Стуре, прибыли вскоре после этого и были встречены великой новостью. Рождество, после мрачной осени, было радостным и исполненным благодарности небу. "Господин Стен пил в честь рождества и сделался весел", говорит стихотворная хроника.

Новость о спасении Выборга распространилась по стране, и люди повсюду облегченно вздохнули. Они ожидали самого худшего в случае падения Выборга. Теперь крупное нападение было отражено, и в стране было много воинов.

Зима была, повидимому, голой или малоснежной, потому что в конце января 1496 г. рои русских всадников внезапно ворвались через границу и далеко углубились в область Тавас, производя жестокие опустошения. Они повернули назад, когда им осталось два дня пути до Або. Воины Стена Стуре выступили из ставки, но еще до того, как они успели собраться, враг изчез. Мы не будем здесь рассматривать летописи, сохранившиеся об этой войне. Господин Стен, как только сошел лед, вернулся в Швецию, где он активно вооружался, чтобы продолжать войну. Летом Сванте Нильссон Стуре и Кнут Поссе штурмом взяли и разрушили русскую крепость Ивангород на реке Нарве напротив города Нарва. В сентябре правитель государства вновь пришел вместе со значительной силой; затем последовал разрыв между ним и Сванте Нильссоном, а также отъезд и отречение Стена Стуре.

Когда Стен Стуре покинул Финляндию, уже были начаты переговоры о мире. Ивану III надоела война. Из-за поражения под Выборгам, падения Ивангорода и крупных оборонных мер, предпринимаемых правителем шведского государства, он потерял веру в успех, а продолжать операции более крупными военными силами было бы немыслимо в этих опустошенных пограничных районах. В марте 1497 г. в Новгороде был заключен мир на шесть лет. Все осталось по старому.

Что случилось бы, если бы русские заняли Выборг? Можно с уверенностью сказать, что Иван хотел бы и мог сохранить свое завоевание. Имея этот край как опору, русские смогли бы господствовать над большой частью Финляндии, или посредством повторяющихся набегов сделали бы страну непригодной для жилья. Можно строить догадки о том, что граница такого владычества доходила бы до реки Кюммени. Совершенно неизвестно, смогла бы Швеция в беспокойные времена Унии вообще сохранить опору к востоку от моря. Если бы государство вынуждено было ослабить свою хватку, тогда не только судьба Финляндии была бы совершенно иной, но и предпосылки для расширения Швеции, начавшегося в 1561 г. с присоединения Эстонии, были бы заранее потеряны.

Первый крупный штурм со стороны московского государства был отражен. Разорения в юго-восточной Финляндии были ужасающими. В Карелии холод и нужда свирепствовали среди живущей в лесах крестьянства. Существовала опасность полного вымирания населения этой части страны. Далеко в Нюланде и Тавасе пути вражеских всадников были отмечены пожарищами. Однако все это было только небольшой долей тех бед, которые могли бы постигнуть страну, если бы Выборг попал в руки русских.

Стена Стуре несправедливо обвиняли в упущениях в связи с обороной восточной части страны. Этот уже стареющий правитель сделал все в рамках разумных требований, и даже более того. 500 наемных солдат, которых он вовремя отправил в Выборг, были ощутимой и очень нужной помощью, а когда нависла опасность, он без колебаний призвал значительную часть военной мощи страны и, несмотря на позднее время года, лично повел их через море на помощь к находящейся в опасности крепости. Принимая во внимания натянутые отношения с конунгом Хансом, которые могли бы привести к тому, что какой-нибудь менее прозорливый и преданный человек недооценил бы значение войны на востоке, мы можем утверждать, что Стен Стуре действовал не только решительно и энергично, но даже мужественно. Несомненно, он поступил правильно.

Однако, если бы не Кнут Поссе, то Выборг, вероятно, пал бы. Стареющий герой провел свои последние дни в качестве правителя Кастельхольма на Аландских островах и там окончил свои дни 25 марта 1500 г.

Эйрик Хунборг, доктор исторических наук.