Выборгские немцы

 Р. Швейцер. Выборгские немцы.

700-летие со дня основания Выборга в 1993 году пришлось на то время, когда надежды на будущее уже не были слишком светлыми, но еще не омрачились новыми тенями. Перестройка раскрепостила исторический образ Прибалтики: теперь можно было уже без опасений говорить об основании крепости шведами в 1293 году и об образовавшемся вокруг нее средневековом городе, а также и о бесспорно русском характере Выборга после 1944 года ^[1]. Финны и русские праздновали юбилей совместно - космополитическое прошлое города превратилось в символ лучшего - европейского - будущего. Этот символ был увековечен у фундамента разрушенного городского собора на скромной гранитной плите, на которой простыми, но прочувствованными словами на русском, финском, шведском и немецком языках почтили память погибших в Выборге и его окрестностях. Содержание текста напоминает нам о самых мрачных часах последней войны, но языки, на которых он написан, вызывают в памяти время расцвета города, то время, о котором Виктор Говинг так метко сказал: "В старом Выборге говорили на четырех языках" ^[2]. В этой ситуации кажется уместным напомнить о немецком элементе как одном из принципиально важных факторов в истории Выборга, это напоминание не следует воспринимать ни как стремление особо выделить "культуртрегерскую функцию" немцев, ни как попытку "пересмотра границ". Однако внимание историка привлекает к себе противоречие между двумя фактами: если об исторической роли прибалтийских немцев (30% населения) известно всем, то о существовании общины выборгских немцев (12% населения города) - практически никому ^[3].

Выдающийся немецкий исследователь восточноевропейской истории Георг фон Раух сказал: "История - это не только свидетель прошлого, но и настоящее былого. Без исторического сознания не может быть перспектив для будущего" ^[4]. Тот, кто не учитывает гетерогенные корни какого-либо общеcтва или какой-либо нации только потому, что их невозможно увидеть сегодня, подобен человеку, не видящему разницу между холостяком и вдовцом.

Данная статья имеет целью критический пересмотр и обобщение наших сегодняшних знаний о выборгских немцах ^[5]. Многие источники, например, метрические книги немецкого прихода, большей частью уничтожены. Наряду с архивными документами, хранящимися в Миккели, необходимо проработать также источники из самого Выборга и из Санкт-Петербурга ^[6].

Образ немцев в истории Восточной Европы приобрел в последнее время неожиданно положительные черты. Сегодняшний взор обращен уже "поверх" ужасов развязанной Германией Второй мировой войны - в прошлое, к почти тысячелетнему оживленному и мирному сотрудничеству с немецким народом. Ярким примером этого изменившегося отношения служат прибалтийские государства, которые теперь всячески подчеркивают немецкий фактор в своей истории, несмотря на то, что роль прибалтийских немцев, с позиции эстонцев и латышей, весьма противоречива. Выборгские же немцы, их непосредственные соседи, которые еще в начале 1800-х годов по численности и роли в общественной жизни были сопоставимы с прибалтийскими немцами, оказались забытыми, причем забытыми в трояком смысле. Во-первых, исчезновение этого весьма влиятельного немецкого меньшинства не было воспринято немцами в Центральной Европе особенно драматично, так как оно произошло до того, как в поле зрения европейского национализма попала "ирредента". Немцы потеряли свои позиции в результате их интеграции в финское государство - с его законностью и развитой политической культурой. Поэтому этот процесс не имел негативных черт, подобных процессу "русификации" прибалтийских провинций. Во-вторых, однако, выборгские немцы исчезли и из исторического сознания финнов, поскольку характерный для финского общества положительный образ немцев сформировался у финнов не в связи с традиционным расселением немцев на востоке Финляндии (куда относился и Выборг), а благодаря их вкладу в развитие Хельсинки - столицы молодого национального государства. Например, иммигрировавшие а Хельсинки немецкие купцы Стокман и Паулиг были более известны, чем немцы-выборжане Хакман и Старкйохан! В-третьих, очень нелегко в сегодняшнем Выборге, который лишь с большим трудом можно вообразить центром финской Карелии, обнаружить еще и следы исчезнувшего немецкого национального меньшинства.

Средневековье и эпоха шведского владычества (1293 - 1710)

Несмотря на все сходство - с точки зрения основания и заселения -с другими городами немецкого типа в прибалтийских землях Выборг имел и особые черты. С одной стороны, определяющим фактором было проникновение немецких купцов в социальные и экономические сферы -в период до 1534 года из 107 фамилий, национальность которых полностью установлена, 61% были немецкими, 19% шведскими, 20% финскими ^[7]. С другой же, неоспоримым был и военно-политический приоритет шведской короны. Интеграция в шведское государство препятствовала развитию городской свободы, характерной для прибалтийских и ганзейских городов, где немецкое население преобладало, а влияние феодалов-землевладельцев было ограничено. Городской устав, введенный королем Магнусом Эрикссоном, и предоставлявший немцам до половины мест в городской думе, был отменен здесь в 1471 году. С другой стороны, большей частью независимые коменданты Выборгского замка защищали интересы горожан, например, от давления со стороны Ревеля. Коменданты получали налоги с управляемой ими области в виде продуктов, и им было выгодно привлекать в город умелых торговцев, которые могли бы обращать эти продукты в деньги. Решающее значение имело выгодное географическое положение Выборга, как перевалочного пункта в торговле между Европой и Россией. Именно потому, что город не входил в число ганзейских городов, он имел особый доступ к российскому рынку, который оставался открытым во время войн и бойкотов, Поэтому Выборг не был "задворками" Ревеля и всегда привлекал наиболее активных людей из Любека и других немецких городов. Но с усилением национального шведского королевства, которое завершилось при Густаве Вазе, немцы постепенно потеряли свое привилегированное положение.

Одним из переломных пунктов было изгнание в 1539 году последнего еще достаточно самостоятельного коменданта замка, зятя Густава Вазы, графа Иохана фон Гойя и его большей частью немецкого окружения. Но в этом ни в коем случае не следует видеть некую "чистку" по национальному признаку. Например, несмотря на то, что богатый мастер-седельник Сириакус Хогенфельс, обращаясь к городскому совету и бургомистру, гневно писал в Ревель; "Nach deme regemente alsse id hyr och tho geijth, hebbe ick hyr geynn lust tho blyfenn" ^[8], его имя продолжало встречаться среди богатых людей в списках выборгских налогоплательщиков. Меркантилистская торговая политика Густава Вазы имела мало успеха в Выборге -городе, который существовал за счет свободной торговли. Очень скоро имеющих деньги немецких купцов снова стали призывать сюда на поселение, поскольку, как писал без обиняков новый комендант замка Клас Кристерсон Хорн своему королю, "больше никто не разбирается как следует в торговле с русскими".

Кроме того, изменилась и политическая ситуация: Ревель с 1561 года стад принадлежать Швеции, Любек потерял в 1570 году свое господствующее положение на Балтийском море, Выборг начал прямую торговлю с Голландией. Вслед за тем началась иммиграция нового поколения немцев, которые были согласны жить при шведских законах и начинали свою карьеру в этом удивительно свободном обществе. Целые семьи, как например, семья Теслеф из Любека, оставались в Выборге не одно столетие и занимали важные посты в городе и государстве. Ганс Теслеф, впервые упомянутый в 1595 году как молодой помощник купца из Любека, был в 1609 году советником, его сын Клаудиус, который учился в Упсале и в основанном Густавом Адольфом в 1632 году Дерптском университете, стал в 1645 году первым проповедником немецкого прихода, а позже пробстом капитула и епископом. Сын Ханса Теслефа Петер (студент в Лейдене!) и его внук Петер были, соответственно в 1644 и 1693 годах, названы в числе членов шведского риксдага. Сын младшего Петера Теслефа, Йохан возглавлял в 1738 году городскую делегацию к императрице Анне Иоанновне. Александр Аматус Теслеф, который сделал военную карьеру в России, сумел дослужиться до заместителя генерала-губернатора, второго по рангу поста образованного в 1809 году автономного Великого княжества Финляндского. И в дальнейшем эта семья дала российской императорской армии целый ряд офицеров, а финскому государству - целый ряд деятелей: губернатора (Александр Адам, 1810-1856), вице-губернатора (Фредрик Вильгельм, 1824 - 1893), переводчика с русского и немецкого языков (Николай, 1851-1909) и посла (Рольф, 1878-1938) ^[9].

Несмотря на то что немцы часто занимали руководящие посты в городе и образовывали могущественные семейные кланы, по политическим убеждениям они распределялись по разным партиям и частично растворялись в занимавших ведущие позиции слоях образованных шведов. Готовность выборгских немцев к интеграции в шведское общество и привлекательность для них шведской культуры хорошо демонстрирует пример Якоба Фрезе, выходца из одной из самых могущественных выборгских немецких семей, который переселился в Стокгольм и слыл самым значительным шведским поэтом своего времени. Национальные различия были в городе, конечно, всем известны и являлись предметом политической полемики, но подлинные противоречия существовали между "старыми поселенцами" и "новичками", между правящей партией и простыми гражданами. Некий Иохан Кроэль, сам сын немецких переселенцев, был в 1647 году, наперекор "немецкой партии", избран бургомистром, а затем, бравируя своими финскими симпатиями, выступал в городской думе против шведского элемента и "старых немцев", чьи родители, как и его собственные, сами лишь относительно недавно переселились в Выборг.

С 1636 года, когда было получено разрешение пригласить проповедника-немца, ведет свою историю самый старый немецкий приход Финляндии, во все времена остававшийся стабильным кристаллизующим центром немецкого элемента в городе ^[10].

В составе Российского государства (1710-1811) ^[11]

Постепенный расцвет "нового" Выборга после его завоевания в 1710 году Петром Великим совпал с усилением политических позиции немцев, что находит отражение в следующих фактах: в 1727 году немецкий язык стал официальным языком города; в 1743 году был утвержден отдельный немецкий приход; в 1788 году была открыта немецкая, т.е. нормальшуле (Normalschule) -среднее учебное заведение, готовившее также школьных учителей. Благодаря беженцам из Нийена, покоренного еще до завоевания Выборга - в 1703 году, в городе существенно увеличилась доля немецкого населения, в предыдущем столетии частично уменьшившегося. И в политическом отношении Выборг видел свой шанс в том, чтобы "выглядеть как можно более немецким" ^[12]. Было немаловажным и то обстоятельство, что не только Выборг сменил своего властелина, в том же 1710 году акты о капитуляции перед царем были подписаны также в прибалтийских провинциях Эстляндия, Лифляндия и в городах Ревель и Рига. Правда, эти соглашения имели характер почти сепаратного мира, так как дворянство и города добились того, чтобы их самоуправление было гарантировано в той форме, которую они ранее требовали от Польши и Швеции: сохранялись свобода и государственный статус лютеранской церкви, немецкое право, местное самоуправление и право совместного участия в законодательстве. Из всего перечисленного область вокруг Выборга получила при заключении мира лишь свободу вероисповедания, но вскоре Петр Великий ограничил число раздаваемых русским сановникам поместий и обязал своих комендантов соблюдать привычные свободы и льготы граждан. Все чаще ситуация сравнивалась с той, которая сложилась в прибалтийских провинциях, и дело кончилось тем, что Балтазар фон Кампенгаузен, прибалтийский немец и губернатор полностью занятой в ходе Русско-шведской войны 1741-1743 гг. Финляндии, разработал для Выборга и отошедших к России новых земель с центрами в Хамина (Фредриксхамн) и Лаппеенранта (Вильманстранд) единую административную инструкцию. Эта инструкция гарантировала городам их привилегии, а вновь приобретенным землям соблюдение шведского гражданского закона от 1734 года. При этом высшей инстанцией являлась "Юстиц-коллегия лифляндских, эстляндских (а теперь:) и финляндских дел" в Санкт-Петербурге, главой которой, как правило, являлся представитель прибалтийских немцев.

Таким образом, можно действительно говорить о неком, так сказать, попечительстве прибалтийских немцев над соседней с ними областью, ибо они занимали важные посты и имели влияние в коллегиях столицы. Но это попечительство было отнюдь не бескорыстным, так как с ростом автономии новых территорий Российской империи особое положение балтийских провинций само превращалось в некий "административный образец" для вновь приобретенных земель на западе империи, само при этом, становясь менее уязвимым. С другой стороны, не следует забывать, что русская сторона вовсе не стремилась к тому, чтобы сохранить в Выборгской губернии "немецкое самоуправление" как таковое, а хотела импортировать вызывающую восхищение шведскую модель: совершенно явно на это указывал губернатор немецкого происхождения Николаус фон Энгельгардт. Он писал в 1767 году: "Шведские законы и привилегии дают народу свободу, но эта свобода ограничена законами страны так, что не возможно причинить вреда ни себе, ни ближним и вообще никому" ^[13]. Однако назначения русского правительства свидетельствуют о том, что оно считало немецкоязычных чиновников наиболее пригодными для проведения данной политики, Примечательно, что брак между Энгельгардтом и дочерью богатых торговцев Векрутов положил начало "онемечиванию" этой старой шведской семьи. В 1784-1796 гг., во время наместнического управления, многие прибалтийские немцы занимали многочисленные новые государственные посты. Однако было бы неверно утверждать, что немцы подчинили себе эту область, так как при более близком рассмотрении открывается картина органически развивавшегося слоя местной служилой знати и чиновников, пользовавшихся немецким и русским языками, представители которого рекрутировались из высших и средних слоев городского населения - включая даже финнов.

Завершением процесса интеграции Выборга в германизированный Северо-Запад Российской империи, явилось присоединение города к округу вновь основанного в 1802 г. немецкоязычного Дерптского университета. Уже с основанием здесь в 1788 г. нормальшуле, созданной по примеру Петербургской школы при церкви Святого Петра (Petrischule), образцового учреждения для всех немецкоязычных школ Российской империи, были проведены в жизнь некоторые основополагающие признаки современной школы: государственный контроль и финансирование, отделение школы от церкви, отмена телесных наказаний. Существовавшие в семинарии параллельные классы для девочек позволяют говорить о ней как о первом в Северной Европе средним женском учебном заведении.

С образованием здесь в 1805 г. гимназии в провинцию проникли наиболее передовые образовательные идеи ректора Дерптского университета Паррота и его школьного инспектора Моргенштерна. Гимназия получала финансирование в том размере, который раньше предназначался для школьного образования всей провинции! Здесь, благодаря молодым и способным умам, бежавшим от наполеоновского режима в этот уголок "свободной Германии", были представлены новейшие педагогические принципы того времени. Эти молодые люди, обычно сначала временно устраиваясь в качестве домашних учителей в семьях прибалтийских дворян, "пытались в своем подходе к образованию связать свой опыт новых типов школ (Realschulen и так называемых Philanthropinen) с идеями Просвещения и педагогическими идеалами неогуманизма" ^[14]. Так возникла немецкая система образования, с учителями, приехавшими из Германии, но чувствовавшими и писавшими для "Финляндии". Людвиг Пургольд призывал своих учеников стремиться к тому, чтобы "через высокие заслуги в области знания стать гордостью своей нации и России" и работал над финско-немецко-русским словарем. Август Тиме владел финским языком и пытался в своем эпосе "Финляндия" пробудить у читателя чувство красоты и величия Севера.

Есть что-то слишком академически-ученое, или, иными словами, сухое и искусственное, в представлении о том, что этот по стратегическим соображениям обособленный, произвольным образом ограниченный уголок мог, благодаря идеям представителей немецких образованных кругов, обрести региональное самосознание. Но в то время раздел Финляндии казался реальностью, а ее присоединение к немецким землям России явилось лучшей гарантией ограниченной финской автономии. Поэтому Свен Хирн назвал "выборгскую романтику" явлением скромным, но почти равноценным движению национальной романтики, которое одновременно возникло в университете города Турку ("Aboromantiken"), Однако идея, что иностранный язык, подобный немецкому, который нигде в Российской империи не был языком территориально ограниченного национального меньшинства, мог бы служить для всего не русскоязычного населения наилучшим средством служения царю и обществу, является мыслью, типичной для рационализма. Поэтому этот короткий расцвет можно назвать "Выборгским просвещением" ^[15].

Крупные немецкие негоцианты, например, приехавший в 1788 году из Бремена Й.Ф.Хакман, извлекали выгоду из мало регламентированной экономической политики царской империи, из относительной доступности городского общества Екатеринской эпохи, из возможностей выхода на петербургский рынок и определяли экономическую жизнь города. Хакман чувствовал себя в царской империи, во всяком случае, свободнее чем на своей ганзейской родине: "Was [bei Euch in Bremen] nicht so ein Kerlchen mit schwarzem Mantel und weissem Ueberschlag sich fuer ein Ansehen geben wollte. Hier bin ich in Gesellschaft von Generallieutenants, Grafen und Ordensbaendern - es ist kein Zwang, denn taeglich kommen solche auf die Reunions und ich merke keinen Unterschied!" ^[16].

Время автономии и независимости (1812-1940/44)

Присоединение "Старой Финляндии" (так назывались области, принадлежавшие России еще до 1809 года) в 1812 г. к завоеванному в 1809 г. Великому княжеству Финляндскому вывело эту область из общности немецкоязычных пограничных земель Российской империи. Прежде всего, это произошло благодаря формированию особого финляндского гражданства, которое являлось предпосылкой для государственной службы. Немецкий элемент в Выборге, достигавший в 1812 г. наивысшей величины -12,5% всего населения, потерял свое политическое влияние. Правда, первым генерал-губернатором Финляндии в мирные времена был назначен Фабиан Штайнхайль (Штейнгель), один из представителей выборгского чиновничества, которое, казалось, как раз и было предназначено стать "мостом" между царем и новыми землями империи. Он еще при Суворове, в 1791-92 гг. участвовал в строительстве укреплений в "Старой Финляндии". В 1793 г. он женился на Наталии, баронессе фон Энгельгардт, дочери губернатора в первые годы правления Екатерины Великой, и через год получил во владение имение на 200 душ под Выборгом.

Однако создатели автономной Финляндии под предводительством густавианца Армфельта стремились к максимальной близости к шведской модели, и хотели, чтобы политическая жизнь этой страны могла бы развиваться в духе, исходившем из Турку или Хельсинки. Но этот чисто политический вопрос о власти удалось завуалировать. Целая серия путевых заметок оплакивала бедственное состояние "Старой Финляндии", явно переходя всякие границы ^[17]. Царю, который желал Финляндии только самого хорошего, было доложено о необходимости введения шведского права силами чиновников из шведской Финляндии, ибо только это могло бы спасти область от обнищания, к которому привело предыдущее правление. Поэтому не было необходимости открыто критиковать немногих и не особенно способных русских чиновников, которых в тогдашнем, открытом реформам, Петербурге и без того едва ли кто-либо стал бы защищать.

Однако вместе с ними были дискредитированы Йениши, Брандты, Винтеры и Нахты, представители старых торговых немецких семей, получившие доступ в российские бюрократические круги. (Заслуги же управителей немецкого происхождения в деле введения и упрочения шведского права остались при этом незамеченными.)

Конкретные последствия для выборгских немцев очень наглядно иллюстрирует "Дело Бранденбурга": как только немецкий язык как официальный язык городского делопроизводства был упразднен, секретарь губернатора Николас Бранденбург сразу же потерял должность городского нотариуса - из-за недостаточного знания шведского языка он был переведен на внутреннюю службу. Переходного срока не было -с людьми обходились так, как будто они, подобно "девам разумным" из библейской притчи, должны были всегда быть готовы к неожиданному, в том числе к возвращению шведского времени!

Даже если формулировка "борьба культур"^[18] здесь несколько преувеличена можно сказать, что традиционное противостояние между "старыми переселенцами" и "новичками" на некоторое время приняло форму вопроса о немецком языке. Очагом дискуссий стала гимназия, учителя которой защищали немецкий язык не только из-за профессионального эгоизма. Людвиг Пургольд - который благодаря качеству своих уроков и своей работе над финско-немецко-русским словарем был выше всяких подозрений в мелочном национализме - высказывал беспокойство об уровне образования, если впредь не будет возможности привлекать "превосходных учителей на основе конкуренции - частично из близких, до того тесно связанных с нами балтийских провинций, частично даже из-за рубежа. Ограничение уроженцами одной страны или даже отдельной провинцией является значительным недостатком: прекращается любое соревнование, провинциальные предрассудки все более берут верх" ^[19].

Пургольд был не одинок со своими требованиями - его поддерживал сам Петтер Фрикциус, ветеран самоуправления "Старой Финляндии", швед по происхождению. Его утверждение, "что немецкий язык является лучшим средством для пропаганды столь необходимого здесь русского языка", показывает политический масштаб данной проблемы. В школе со шведским или финским (о чем еще никто не думал!) языком преподавания можно было бы естественным образом добиться принципа заполнения чиновничьих постов местными уроженцами. Это было одним из краеугольных камней, на которых воздвигалось здание автономного финляндского государства. Немецкая школа, открытая для русской империи и других стран, напротив, скорее находилась бы в оппозиции отграничению Финляндии от России.

Конечно, не следует судить об этой исторической ситуации с позиций будущего независимого финского государства: защитники шведского языка не думали еще о "финской Финляндии", а сторонники немецкого образования вовсе не хотели бросаться в объятия русских. Но, уже в то время, как Пургольд, приверженец космополитического просветительства, полагал, что Россия пойдет по пути открытой миру многонациональной империи, пути, на который уже вступил Александр I, основав польский и немецкий университеты, люди из окружения Армфельта считали необходимым создание того "государственного ядра", вокруг которого могла бы сложиться будущая финская нация.

Тем не менее, Армфельт должен был принимать во внимание голоса тех людей, которые, недовольно приговаривая; "Значит, придет епископ!", - ожидали возвращения в узкие рамки религиозной опеки над школой по шведскому образцу. Так как система образования в Выборге благодаря тесным связям с Германией и подчинению университету в Дерпте действительно находилась на более высоком уровне, чем на западе Финляндии, Армфельт соглашался с возражениями Эрика Габриеля Мелартина против приспособленчества. Вместо того чтобы подчинить школьное образование Выборга школьным властям Великого княжества, во главе его был поставлен Мелартин, ставший символической фигурой интеграции обеих частей Финляндии. Он родился в провинции Хэме, после обучения в Турку в 1805 г. переселился в Выборг и работал в гимназии, дослужился до должности губернского школьного инспектора. В 1812 г. Мелартин, будучи профессором теологии в Турку, был делегирован для реорганизации школьной системы в "Старой Финляндии" и, наконец, стал архиепископом. Его идеи, развитые далее благодаря его ученику Уно Сигнеусу (Uno Cygnaeus), стали составной частью реформ финляндской школьной системы середины XIX столетия.

В сфере образования, таким образом, все еще имелась немецкая тенденция, то есть ориентация на немецкий язык как язык преподавания, на идущие из Германии учебные планы и на возможность перехода в один из немецких университетов ^[20]. Хотя менее трети (112) из 424 гимназистов в 1805?1845 гг. были выходцами из немецких семей, только очень немногие шведскоязычные семьи считали необходимым посылать своих детей в соседний Борго (Porvoo) в шведскую гимназию, а шведы составляли, наряду с финнами (50) и русскими (22), большинство (240) учащихся этого немецкоязычного учебного заведения.

Но Армфельт был прав, оставляя решение школьного вопроса следующим поколениям - новые факты сыграли свою роль. Несмотря на старые связи с университетом в Дерпте, университет в Турку, а с 1827 г. в Хельсинки, стали для выборжан наиболее популярным местом учебы: примерно две трети из всех 200 выпускников выборгской гимназии записывались туда, тогда как в Дерпт -всего лишь 24, в медико-хирургическую академию Петербурга - 20, в остальные петербургские и московские высшие учебные заведения - 4, а за границей учился один-единственный -Карл Йохан фон Альфтан (результат строгих указов Николая I). Для подобного развития было три причины. Во-первых, студентами становились чаще всего сыновья пасторов и государственных чиновников, первые всегда оставались преимущественно шведами, а вторые становились таковыми благодаря выше упомянутой политике; сыновья же большей частью немецких торговцев обычно возвращалась в фирмы своих родителей после получения среднего образования. Во-вторых, законы Великого княжества предписывали будущим пасторам, чиновникам и врачам получать высшее образование в местном университете. В-третьих, резко возрос социальный статус шведскоязычного населения в связи с образованием Выборгского гофгерихта (посреднической инстанции финляндской судебной системы) и притоком юристов и чиновником с Запада Финляндии; старые немецкие семьи всячески старались породниться с ними. Таким образом, сопротивление не было непреодолимым, когда в 1841 г. гимназия перешла под прямое управление церкви в Борго, а к 1845 г. стала полностью шведской.

Ведущей школой города оставалась немецкоязычная частная школа, которую в 1851 г. исключительно по образцу прибалтийских гимназий в Биркенру и Верро основал Карл Готтлиб Бем, выпускник Дерптского университета, кандидат теологии из Петербурга, и которая перестала быть самоокупаемой только в 1881 г., когда своего расцвета достигли финские и шведские гимназии, введенные в 1874 г, в рамках реформы финляндской школьной системы. Более долговечными оказались частные учебные учреждения для женщин, которые продолжали традиции еще в 1842 г. "шведизированной" женской школы: они существовали до 1890-х годов.

И в других областях культурной жизни также постепенно утрачивалась немецкая доминанта. Первые выборгские газеты издавались на немецком языке: газета "Wiburgs Mancherley zum Nutzen und Vergnuegen", которая просуществовала всего год, и более успешная газета "Wiburgs Wochenblatt" (1823?1832); следующим предприятием того же издателя была уже финская газета "Sanan Saataja", которая, выходя позднее под названием "Kanava", затрагивала социальные вопросы, пока в 1851 г. не наступил временный запрет на финскоязычные издания и вместо нее стала выходить шведская газета. Дольше удерживались немецкие драматические произведения, так как театральные представления были общественным событием, а чтение - нет. Жители Выборга были такими театралами, что - как писал сотрудник Хакмана Клингендер -"посещали представления в неотапливаемом театре с изрядной пунктуальностью и с удовольствием, несмотря на 15-20-градусный холод". Вплоть до конца столетия наиболее популярными были немецкие труппы ^[21]: директор труппы Шультца даже получил выборгское гражданство. А музыка -тот вид искусства, который не знал языковых барьеров, стал в Выборге поистине немецким. Ярким примером является Рихард Фалтин: родившийся в 1835 г. в Данциге, он после экзамена в Лейпциге, в возрасте 21 года, имел возможность выбора для своего первого места службы между Кобургом, Иерусалимом и Выборгом, и согласился занять пост учителя музыки в школе Бема. Совместно с руководителем хора Генрихом Германом Вехтером (который в 1845 г. приехал в Выборг в качестве учителя музыки и с 1848 г. стал органистом немецкого и шведского приходов) и капельмейстером Конрадом Шпором, которого жители Выборга называли "наш Штраус", он начал создавать регулярную концертную программу, которая достигла своего апогея во время первого симфонического концерта 1-го февраля 1860 г. В 1869 г. Фалтин был назначен оперным дирижером в Хельсинки и смог, после того как он сменил Фредерика Пациуса в должности университетского учителя музыки, еще больше влиять на музыкальную жизнь Финляндии. Из выборгских немецких семей происходили также певица Малли Бурьям-Борга (1875-1919) и композитор Эрнст Милк (1877-1899), в котором слилось музыкальное дарование Милков и Фабрициусов, он был учеником Макса Бруха и первым финским симфонистом.

Определяющим фактором такого развития наряду с политическими изменениями было, конечно, уменьшение доли немцев в городском населении. С одной стороны, можно констатировать удивительно интенсивную иммиграцию из Германии. Число немецких переселенцев увеличилось вдвое: с 362 (в 1812 г.) до 610 (в 1870 г.), и прибывшие в течение этих десятилетий, в основном из Любека, Йоханн Хайно, Карл Роте, Фридрих Вильгельм Милк и Юлиус Старкйохан быстро заняли свои места во главе экономической жизни Выборга рядом со старожилами Йенишем, Зеземаном (Сесманом), Альфтаном и Валем. Даже в те времена, когда старые торговые дома Выборга потеряли свои географически обусловленные позиции в тени Петербурга, их деловые познания и умения позволяли им успешно вести дела вместе с передовыми предпринимателями, ориентированными на будущее (такими, как например, Йохан Бандхольц (1860) в области газового освещения). Но с процессом урбанизации и модернизации, в котором столь активно участвовали немцы, Выборг вскоре превратился в финскоязычный город, а немцы -уже к 1910 году -в национальное меньшинство, не превышавшее 1%, как показывает следующая таблица:

Таблица 1. Языковые группы Выборга в XIX в.^[22]

Год	Кол-во жителей	Немецкая	Русская	Шведская	Финская
1812 1870 1910	2900 13466 48846	12,5% (362) 4,5% (610) 0,7% (349)	29,20% 24,25% 6,50%	14,2% 16,9% 10,7%	43,9% 51,2% 81,3%

С другой стороны, сверхпредставительность немцев в высших кругах (см. табл.2) объясняет их влияние на культурную жизнь города.

Таблица 2. Языковые группы и социальные слои Выборга в 1870 г.^[23]

а) Социальная принадлежность отдельных языковых групп

Языковая группа	Все население	Высшие круги общества	Мелкая буржуазия	Прочие
Все	13466 100%	1869 13,9%	3516 26,1%	8081 60,0%
Финская	6845 100%	137 2,0%	1446 21,1%	5262 76,9%
Шведская	2261 100%	797 35,3%	826 36,5%	638 28,2%
Немецкая	610 100%	410 65,7%	168 27,6%	41 6,7%
Русская	3257 100%	491 15,1%	1005 30,8%	1761 54,1%
Другие	440 100%	43 8,7%	71 14,4%	379 76,9%

И политически влияние немцев также намного превышало их численность. Среди 12 городских старост, выполнявших до 1875 г. функции советников, немцы, как правило, составляли половину из шести представителей торговцев; в избираемом до 1917 г. тремя группами голосов собрании городских депутатов, состоящем до из 24 человек, крупные торговые немецкие семьи имели почти всегда от 4 до 5 представителей; даже одно из 42 мест демократически избираемого городского парламента соответствовало, скорее, количеству немцев, приписанных к немецкому приходу (1914 : 760), чем числу немцев согласно статистике языковых групп (1910 : 349). Конечно, их избирали не от "немецкой партии", напротив, их положение в обществе определяло не то, что они были немцами, а их успехи и способность к интеграции.

б) Доля представителей языковых групп в разных слоях населения

Языковая группа	Все население	Высшие круги общества	Мелкая буржуазия	Прочие
Все	13466 100%	1869 13,9%	3516 26,1%	8081 60,0%
Финская	6845 51,2%	137 7,3%	1446 41,1%	5262 65,1%
Шведская	2261 16,9%	797 42,6%	826 23,5%	638 7,9%
Немецкая	610 4,5%	410 21,4%	168 4,7%	41 0,5%
Русская	3257 24,2%	491 26,2%	1005 28,6%	1761 21,8%
Другие	440 3,3%	43 2,3%	71 2,0%	379 4,6%

Хотя трудно судить об общей политической позиции всех выборгских немцев, их характерной чертой всегда оставалась типичная для восточной Финляндии более консервативная, космополитическая и дружественная по отношению к России позиция. Секретные донесения русской охранки характеризовали их с нескрываемым удовольствием: "Немецкая народность <...> отстарает себя от всякого рода политического заявлений свойства, и должно сказать, что эта народность <...> замечательная тем, что особенно привязана правительству, легко сходятся с русскими местными жителями и по своему мирному настроению представляют самую благонадежную часть образованного сословия в губернии" ^[24]. С другой стороны, несмотря на их социальную близость к шведскоязычной элите, они положительно относились к стремлениям "финской партии", и в 1907 г. голос Вильгельма Хакмана был решающим для введения финского языка как официального языка городского управления.

После Первой мировой войны численность выборгских немцев составляла всего 0,6% (439 чел.), и они не имели былого веса в политической жизни "самого гражданского города Финляндии". Немецкий приход, - сохраненный в 1846 г. от роспуска Сенатом, видимо, благодаря влиянию вице-генерал-губернатора Александра Теслефа - продолжал существовать как обеспеченное общественно-правовой защитой ядро объединения немецкого народа и единственный институт сохранения немецкой культуры и имел в своем составе еще 1188 членов. Жизненная сила немецкой общины проявилась в возведении в 1931-1932 гг., совместно со шведским приходом, приходского дома, но вместе с переселением финского населения из города в 1940 г. и 1944 г. его история заканчивается. 31 декабря 1950 г. приход был официально упразднен, около 200 из записавшихся в 1948 г. 277 членов были приписаны к немецкому приходу столицы, около 40 зарегистрировались в других приходах. Последний глава немецкой церковной общины Выборга, консул Петер Старкйохан, который был избран в церковный совет 15-го января 1950 г. (что явилось знаком слияния немецких общин Выборга и Хельсинки), был, видимо, и последним официальным представителем выборгских немцев.

Перспективы

О немецком прошлом Выборга мы вспоминали здесь не для того чтобы подчеркнуть особые заслуги определенной народности, а как об одном из факторов времени расцвета Выборга. Своеобразие Выборга проистекало из известной неопределенности его принадлежности: он был целью ганзейских торговцев, но не принадлежал к Ганзе; подчинялся шведскому королю, но имел своего самостоятельного наместника; он был присоединен к России и в то же время имел почти равные права с немецкими балтийскими провинциями; он был частью Финляндии и все же оставался пригородом Санкт-Петербурга. Такое сбалансированное равновесие, правда, не могло быть стабильным в период индустриализации, когда города пополнялись жителями из ближайшего окружения, и когда светская религия национализма требовала единства языка и культуры. Сегодня мы с ужасом видим, что "этническим чисткам" в Европе все еще не видно конца, поскольку иногда трудно выдержать то напряжение, которое возникает из многообразия. И победители, оставшиеся наедине с только себе подобными, истребив "инородные побеги", нередко спрашивают друг у друга: почему больше не цветет сад, который они не щадя сил завоевывали для себя. Они искали чистых решений - например, выровнять сад бетонной площадкой, но на бетоне, как известно, ничего не растет.

Возвращаясь к Выборгу, надо отметить, что была и другая причина для расцвета его многообразия, которую нельзя забывать: город всегда жил в рамках правового закона. Согласно городскому закону немцы подчинялись шведскому праву, и это защищало их даже от короля, который не питал к ним симпатий. В годы русского правления возможность обращаться в Юстиц-коллегию не позволяла никому стать чрезмерно могущественным, и выборгский придворный суд занимает свое историческое место среди коллегий, которые обеспечили доверие к третьей власти. Демократия и право, которое защищает также и национальные меньшинства,- такие условия могут быть созданы снова.

Хотя можно сомневаться в том, мыслима ли новая посредническая роль для Выборга теперь, когда Финляндия интегрировалась в индустриальные нации и Европейское Сообщество, а Санкт-Петербург превратился в миллионный город, все же взгляд назад на общеевропейские традиции Выборга дает хороший толчок для размышлений о его шансах в будущем^[25].

Примечания

[1] Примером такого нового подхода к истории Выборга может служить городской путеводитель: Кепп Е.Е. Выборг -художественные примечательности (Выборг, 1992). Книга соответствует всем требованиям к солидным научным работам и учитывает также результаты исследований, проведенных в Финляндии, напр., работы, указанные в прим. 5.
[2] Victor Hoving: I gamla Viborg taltes fyra sprek. Helsingfors, 1940.
[3] Данное исследование основано на материале, который я собрал во время двух долгосрочных проектов: во-первых, во время моей работы в качестве научного руководителя Фонда поддержки немецкой культуры в Хельсинки, называемого теперь в честь его основателя Фондом Ауэ (Stiftung zur Foerderung deutscher Kultur in Helsinki, Aue-Stiftung), над элементами истории немцев в Финляндии, и, во-вторых, в рамках двух проектов Балтийской исторической комиссии: "Finnland und die Baltischen" (Финляндия и балтийские провинции) и "Deutschbalten im Migrationskontiniuum des europaeischen Nordostens" (Немецкие прибалтийцы в миграционном континиуме европейского Северо-Востока), финансируемых Советом имени Йохана Готфрида Гердера (Johann Gottfried Herder Forschungsrat) и Институтом имени Гердера (Herder Institut). Им особая благодарность.
[4] Michael Garleff. "Georg von Rauch", Jahrbuch des Bundesinstituts fuer ostdeutsche Kultur und Geschichte 1 (1993). С.125 и cл.
[5] Более подробно см. в моей работе: Die Wiborger Deutschen (Veroeffentlichungen der Stiftung zur Foerderung deutscher Kultur, 3), Helsinki,1993. По поводу общеизвестных данных по истории города я ссылаюсь на три фундаментальные дополняющие друг друга монографии по истории Выборга: Gabriel Lagus. Ur Wiborgs historia, Minnesskrift utgiven pe Wiborgs stad bekostnad. D. 12. Wiborg, 1893-1895; Johan Wilhelm Ruuth. Wiborg stads historia. B. 12, Wiborg, 1906; Viipurin Kaupungin historia, kirjoittanut J.W.Ruuth, uudistanut Erkki Kuujo Osa 15. Lappeenranta, 1974-1982. В дальнейшем; эти труды при цитировании и ссылках обозначаются соответственно как Lagus, Ruuth, VKH с указанием тома и страницы.
[6] Об архивных источниках см.: Raimo Viikki. Arkiven fren Gamla Finland Nordiske arkivstudier tilegnet landsarkivar Dr. phil. Harald Jargensen den 3. Januar, Kabenhavn, 1977. С.91-125; в настоящее время Киммо Кескинен (Kimmo Keskinen) готовит для рабочего семинара по истории старой Финляндии полный перечень источников под названием "Vanhan Suomen laehdeopas".
[7] Я следую здесь данным Айто Вейко Коскивирта (Aito Veikko Koskivirta, VKH I. С.146 и сл.), которые кажутся более точными, чем данные Денкера: 38% немцев, 56% шведов и 6% финнов до 1499. (Rolf Dencker, Finnlands Staedte und hansisches Buergertum (bis 1471), Hansische Geschichtsblaetter 77 (1959), S. 13-93. Здесь S. 52.
[8] ("Bei dem Regime,nach dem es jetzt hier zugeht, habe ich keine Lust, hier zu bleiben!" = "При этом режиме, после того, что здесь происходит, я не имею желания оставаться здесь!"); Bidrag till Finlands historia, utgifna af Finlands statsarkiv genom Reinhold Hausen. D.3. H:fors, 1904. N 134. S. 99 и cл.
[9] Ср.: Wilhelm Thesleff. Slaekten Thesleff. Helsingfors, 1925.
[10] 16 июля 1636 опекунское правительство королевы Кристины разрешило выборгским немцам, для заботы о душе чужестранцев, не говорящих на шведском языке, и немецкоязычных ремесленников, и за их счет, и без нарушения прав существующего шведско-финского прихода назначить проповедника, который, правда, сначала не имел права исполнять служебные действия. Первый официальный пастор поэтому уже в 1650 г, перешел на службу в финский пасторат; постоянной должность стала только в 1743 г. Ср.: Alexander Siegfried. "Aus der Geschichte der Wiborger deutschen Gemeinde", Deutsch-evangelisch in Finnland 30 (1943). Folge 1. S. 4-13.
[11] Историю Финляндии со времени принадлежности Выборга Российской империи описывал М.М.Бородкин в нескольких монографиях под общим названием "История Финляндии" (СПб., 1908-1915): "Время Петра Великого" (1910), "Время Елизаветы Петровны" (1910), "Время Екатерины II и Павла I" (1912), "Время императора Николая I" (1915), "Время императора Александра II" (1908). Хотя его описание и определялось идеологией Российской империи последних лет ее существования в борьбе против стремления Финляндии к автономии и независимости, оно содержит богатый набор фактов и учитывает историю Выборга.
[12] Ruuth. S.584.
[13] "Das Volck im Lande ist vermoege der eingefuerten Schwedischen Rechte und Confirmierten Privilegien, ein freyes Volck, jedoch ist diese Freyheit, durch die Gesetze des Landes, also eingeschraencket, dass es weder sich selbst noch seinem Naechsten noch auch dem Allgemeinen schaden kann." (Nikolaus von Engelhardt, Die Beschreibung des russisches kaeyserlichen Gouvernements von Wiburg (1767), [hrsg. von Sulo Haltsonen]. Н:ki, 1973 (Suomen historian laehteitae; 8). S.12.
[14] Ср.: Edgar Hoesch. Deutsche Paedagogen in Altfinnland an der Wende. 19. Jahrhundert, Finnland-Studien 2 (1993). S. 33-61.
[15] Sven Hirn. "Viborgsromantiken", Historisk tidskrift foer Finland 44 (1959), C. 1-16; ср. также: Robert Schweitzer. "Die "Fibeln der Wiborger Aufklaerung": Die Schulprogramme des Wiborger deutschsprachigen Gymnasiums (1806-1814) in ihrem Umfeld; eine gattungsgeschichtliche Studie", Mundus Librorum: kirja-ja oppihstoriallisia tutkielmia / ed. Leena Paerssinen; Esko Rahikainen. Helsinki, 1996. (Helsingin yliopiston kirjaston julkaisuja, 62). S. 209-242.
[16] "Какую важность напускал на себя [у вас в Бремене] таковой паренек в черной мантии с белыми брыжжами (т.е. член Бременского городского совета-Р.Ш.) Здесь я в обществе генерал-лейтенантов, графов и орденских лент и чувствую себя абсолютно непринужденно, ибо такие что ни день приходят на рауты, и разницы между ими и мною я уже не примечаю." (Йохан Фридрих Хакмани своему сводному брату в Бремене. Цит. по: Oernulf Tigerstedt. Huset Hackman. D.1. Helsingfors, 1940. S. 86).
[17] Критическую проверку этих отчетов предпринял Yrjoe Kaukiainen в своих исследованиях: "Vanha Suomi ulkomaalaisten matkailijoiden kuvauksissa", НАik 68 (1970). S. 184-207; "Viipurin laeaenin verotus"; Там же. S. 2-22.
[18] Ruuth. S. 793.
[19] Ludwig Purgold. Ueber die Wichtigkeit der deutschen Sprache fuer die gruendliche Bildung, insbesondere in Finnland; bei Gelegenheit des oeffentlichen Examens an Gymnasium zu Wiburg. Im Anhange Nachrichten von dem Fortgang der oeffentlichen Lehranstalten in den Staedten dieses Gouvernements vom 1.Juni 1812 bis zum 1.Juni 1813, von Dr. Erich Gabriel Melartin. SРb., 1813. S. 6 и cл.
[20] По поводу приводимых здесь и далее данных ср.: Viborgs gymnasium 1805-1842: Biografisk matrikel, utg. av Harald Hornborg och Ingegerd Lundon Cronstrom. Helsingfors, 1961 (Skrifter utgivna av Svenska litteratursaellskapet i Finland; 388). С. 9-30.
[21] Свен Хирн (Sven Hirn. Teatren i Viborg 1743-1870, H:fors, 1970 (SSLF; 439). Приводит на с. 235-262 перечень всех известных гастролей того времени; из общего числа 65, 20 были даны шведскоязычными и 42 - немецкоязычными труппами. Среди 40 известным нам гастролей в период до 1850 г. явно преобладали немецкие труппы (32), в последующие десятилетия соотношение между языками выравнивается.
[22] VКН IV. 35.
[23] Ibid. IV. 254 и след.; округление цифр сохранено; необходимо заметить, что в напечатанной в этом труде таблице смешаны элементы частей а) и b). -Существенное уменьшение числа немцев в среднем слое, вероятно, еще не имело места в 1812 г. Составленный в 1812 г. отчет о проживающих в Выборге 17 ремесленниках упоминает 9 немцев наряду с 7-ю шведскими и одним финским мастером; среди 13 подмастерьев говорящие по-фински (7) преобладают над немцами (4), то же сообщается и об учениках (5 финнов, 2 немца и 3 шведа) -(Mikkelin maakuntaarkisto [Provinzialarchiv Mikkrli], Best. Viipurin Kaupunginarkisto [Stadtarchiv Wiborg]. D. 20. L. 22).
[24] РГАДА. Москва: III-е отд, Его Имп. Величества собств. Канцелярии, 1876, 3, экспед., дело 46 (1876), рапорт от 14/26 дек. 1876. Цит. по: микрофильм NL 176, VA.-Я благодарю Osmo Jussila за указание на этот источник.
[25] Подробнее см.: Riitta Kosonen. Boundary, institutions, and indigenous development: The case of Vyborg. Helsinki, 1996 (Helsingin kauppakorkeakoulun julkaisuia. В-161), а также Robert Schweitzer. "Hansetradition jenseits der Hanse Das Bild der Hanse in Schweden und Finnland mit einer Fallstudie zum heute russischen Wiborg", Mitteilungen der geographischen Gesellschaft zu Luebeck, Bd. 59 (1999). S. 92-137.

Публикуется по:
©  Немцы Санкт-Петербурга: наука, культура, образование. = Die Deutschen in Sankt-Petersburg: Wissenschaft, Kultur, Bildung. [Сб. ст.] / Рос. Акад. наук, Ин-т истории естествознания и техники. С-Петерб., фил. Б-ка Рос Акад. наук, Семинар "Немцы в России: рус-нем. науч. и культ, связи"; [Отв. ред. Г. И. Смагина]. - СПб.: Изд-во "Росток", 2005.- 640 с, ил.